Захватывая историю, начавшуюся с жестоких видео с котятами и закончившуюся убийством человека, сериал мастерски стирает грань между документалистикой и художественным триллером. Его мрачная цветовая палитра, динамичный монтаж и нагнетание напряжения через детали вызывают ассоциации с работами Дэвида Финчера. Льюис искусно превращает реальное расследование в напряженную игру в кошки-мышки, особенно в сценах, где интернет-детективы анализируют видео, увеличивая кадры розеток, этикеток пылесосов или узоров на пледах, вовлекая зрителя в разгадывание детективного пазла. Этот эффект усиливается за счёт сплетения архивных материалов соцсетей, видео Маньотты и интервью с участниками событий, создавая ощущение расследования в реальном времени.
Центральными фигурами этой охоты выступают обычные пользователи – Деанна Томпсон и Джон Грин. Их методы, основанные на краудсорсинге – геолокация по пылесосу, поиск пледа через eBay – демонстрируют мощь интернет-сообщества. Однако их энтузиазм обернулся трагической ошибкой: преследование невиновного человека привело к его самоубийству. Этот случай, как и игнорирование их данных полицией до совершения убийства, подчёркивает опасный разрыв между интернет-энтузиастами и профессиональными структурами. Сам Маньотта представлен как «перформанс-убийца», чья жестокость коренилась в патологическом стремлении к славе, подражании кинообразам и провокациях интернет-сыщиков.
Именно здесь сериал сталкивается с главной этической дилеммой. Он мастерски осуждает общественное любопытство к злу, но при этом рискует сам стать его инструментом. Деанна Томпсон прямо заявляет: «Мы все... своим интересом ко злу провоцируем его появление». Тревожным подтверждением этого стали случаи, когда сериал вдохновил подражателей, как убийца Скарлетт Блейк, получившая пожизненный срок. Сам факт использования фрагментов жестоких видео с животными, пусть и без прямого показа сцен убийства (применяется закадровый звук, тёмные экраны), вызывает серьёзные вопросы о вторичной травме и допустимых границах. Маньотта же, осуждённый, превратился в медиаперсону, что лишь подпитывает цикл внимания.
Таким образом, «Не трогай кошек!» — это блестящий с технической точки зрения эталон true-crime, эталон саспенса и работы с архивами, чья режиссура превосходит многие художественные триллеры. Однако его этическая слепота неоспорима. Сериал стал зеркалом цифровой эпохи: мы можем выследить убийцу по деталям вроде пылесоса, но остаёмся бессильны перед тем, как наше собственное неутолимое любопытство питает ту самую болезнь, которую мы стремимся разоблачить. Это новаторство оставляет горькое послевкусие и служит суровым предупреждением: не играйте со злом — даже глазами.
