Интерес к считавшемуся увядшим жанру, спровоцировала волна однотипных молодёжных триллеров, штурмовавших хит-парады в конце 90-х. Тема быстро себя исчерпала, однако студийные чиновники не могли закрыть глаза на проблеснувшую золотую жилу. Шумный успех мрачного ужастика «Джиперс Криперс», решённого в стиле хорроров двадцатилетней давности, определил перспективное направление, чётко сформулировав вкусы современного зрителя – минимум смысла, максимум крови – главный рецепт фильмов ужасов образца 80-х.
Истосковавшаяся по ярким хоррор-иконам публика на ура возвела в пантеон славы странное существо, пробуждающееся каждые 23 года, и бороздящее просторы Америки на проржавевшем грузовичке. Популярность ленты и кассовая судьба компьютерного зомби-шутера «Обитель зла», убедили продюсеров в рентабельности реинкарнации полуистлевших тел всевозможных монстров из порядком забытых могил прошлого.
Майкл Майерс, Пинхэд, Джейсон Ворхиз на скорую руку обрели плоть в своеобразном квалификационном заезде. А пришедшая годом позже с азиатскими страшилками мода на римейки, зацепила и американское наследие жанра – практически одновременно в производство были запущены новые версии двух этапных малобюджетников – «Техасской резни бензопилой» и «Рассвета мертвецов».
А зори здесь тихие
«Рассвет» был вторым фильмом своеобразной трилогии Джорджа Ромеро о живых мертвецах. Первая картина, «Ночь живых мертвецов», хоть и не являлась первооткрывателем зомби, но была именно той лентой, что установила основные каноны повествования. Если раньше природа зомби была преимущественно мистико-фантастической – ходячими трупами выступали то жертвы обряда вуду, то космические пришельцы, а то и вовсе взвод СС («Месть зомби») – то Ромеро рассматривал инфернальную сущность мертвецов, не вдаваясь в причины их появления.
Основную ставку начинающий режиссёр сделал не на визуальные эффекты, оставив за кадром причину феномена и, лакомые для любого фильма ужасов, сцены превращения в зомби (собственно, мизерный бюджет в 114 тысяч долларов и не предполагал пиршества глаза), а сконцентрировался на психологическом аспекте сценария. Построив мини-модель современного общества, Ромеро исследовал поведенческие модели социума в экстремальных условиях.
Понадобилось ещё десять лет и шесть не слишком успешных проектов, чтобы заставить режиссёра вернуться к прославившей его теме. К тому моменту культовая слава «Ночи…» перешагнула через океан и вызвала к жизни массу подражаний. Особой плодовитостью в плане низкопробных поделок отличилась Италия, где трудился близкий друг Ромеро – Дарио Ардженто. Именно в тесном сотрудничестве с маэстро, Ромеро приступил к созданию сиквела-римейка своей дебютной работы.
Действуя по классическим законам киноиндустрии, касавшихся продолжений – ещё раз то же самое, только больше – сценарий довёл проблему зомби до общенациональных масштабов. Случайная горстка выживших в бойне людей, удерживает осаду полчищ живых мертвецов в гигантском супермаркете, являющимся своеобразным «миром в миниатюре» – замкнутое пространство мегамолла предлагает невольным пленникам все удобства гибнущей цивилизации – от продуктов питания до телевидения.
Но Ромеро не был бы собою, если бы ограничился красочным живописанием ужасов зомби. Социальный посыл ленты проглядывает в «Рассвете мертвецов» с особым цинизмом. Не приветствующий царившую в Штатах шоппинг-манию, режиссёр подчёркивает, что в супермаркет зомби тянет отнюдь не живая плоть, а ставший основным инстинкт, ведь покупки занимали главенствующее место в их оборвавшихся жизнях.
Съёмки велись в настоящем супермаркете Monroeville Moll с десяти вечера до шести утра. И хотя 13 из 143 магазинов, находившихся в молле, отказались сотрудничать, менеджеры практически всех оставшихся торговых площадок полностью доверились кинематографистам. Лишь отделение банка и ювелирный бутик настояли на присутствии охраны.
Гримом заведовал Том Савини – гений крови, чьи эффекты сыграли не последнюю роль в популярности таких лент, как «Пятница, 13е», «День мёртвых» и «Маньяк». В распоряжении маэстро была команда из восьми специалистов, которым каждый уик-энд предстояло превращать в зомби массовку численностью в триста человек. Грим был минималистичен и прост, а масса условно подразделялась на «обычных» и «специальных» зомби. Разница между ними заключалась в том, что «специальным» отводилось несколько крупных планов в картине, и проработка их облика была более глубокой. Помимо синей краски, на их тела накладывался латексный грим, имитировавший рваные раны и укусы.
Примитивность, диктуемая большим объёмом работы, приводила к тому, что в ряде сцен можно было видеть краску, стекающую с лиц статистов и открывающую натуральный цвет кожи актёров. Для тех из них, кто приходил на съёмки в гражданской одежде, Савини придумывал специальный грим. «Поскольку эти зомби были недавно убитыми людьми, я старался придать им облик жертв автомобильных катастроф, раковых больных и т.д.» – вспоминает маэстро в интервью Grand Illusions. «Один из актёров пришёл в отличном костюме, и я постарался сделать из него недавно почившего бизнесмена».
Впрочем, не забыл Савини и про себя, дважды появившись на экране – в роли зомби, сбитого грузовиком и в роли одного из байкеров. Помимо Тома, в картине засветились Джордж Ромеро (режиссёр в телевизионной студии и байкер-Санта Клаус в конце фильма), жена Ромеро – Кристина Форрест (ассистент режиссёра), племянники Савини – Донна и Майк (дети-зомби, нападающие на Питера на аэродроме) и пиротехник картины Клэйтон Хилл.
NB. В своё время даже Квентин Тарантино утверждал, что играл одного из зомби в фильме Ромеро, но позднее признался, что пустил этот слух для смеха.
Позднее Хилл вспоминал в интервью Rolling Stone: «Позвольте рассказать вам о том, что значит быть зомби. Когда тебя гримируют, ты словно погружаешься в страшную сказку. Ты ощущаешь себя настоящим живым мертвецом! Готовясь к роли, я прочитал несколько книг и прекрасно знал, что у зомби широко открытые глаза и скрюченные руки. Некоторые из нас так входили в роль, что это отражалось на их здоровье. Например, Шэрон Чекатти, игравшая медсестру, так вжилась в роль, что на следующую ночь тяжело заболела. А толстый парень, расхаживавший в купальном костюме при нуле градусов, всё время повторял – Мне не холодно, мне это нравится!»
Забавно, но статисты подошли к картине куда серьёзнее, чем её режиссёр. Ромеро намеревался изрядно позабавиться, описывая зомби, как «мёртвого генерала», «медсестру» или «кришнаита». А стараниями массовки, мертвецы вышли отнюдь не смешными. На память о съёмках каждый из них получил по доллару и футболке с надписью «Я играл зомби, и всё, что я получил за это – вот эту футболку».
К моменту окончания съёмок, как минимум три крупных дистрибутора были заинтересованы в прокате ленты. Это были компании Warner Bros., American International Pictures (та самая компания, что отказалась работать с «Ночью живых мертвецов» в 1968 году) и United Film Distribution. Однако M.P.A.A. присвоила картине рейтинг Х (детям до 17-ти), что практически приравнивало фильм к порнографии. Причиной столь жёсткой оценки был чрезмерный уровень насилия, непривычный для фильмов той поры.
Купировать ленту Ромеро наотрез отказывался. «Мы чувствовали, что дополнительный монтаж в угоду M.P.A.A. уничтожит нашу картину» - комментировал решение продюсер фильма Ричард Рубинштейн в интервью Associated Press. «Во всём виновато несовершенство рейтинговой оценки – ведь в нашем фильме совсем нет секса. Нет даже поцелуев!» Но студии не спешили совершать сделку на ленту с таким рискованным рейтингом. Тогда Lorel Group приняла решение пускать перед фильмом предупреждение: «Картина не содержит сексуальных сцен, однако ряд эпизодов содержит насилие, не рекомендуемое к просмотру лицам до 17 лет».
В конце концов, дистрибуцией занялась United Film Distribution, но Ромеро был по-прежнему не доволен: «Даже рейтинг PG17 работал против нас – в Чикаго и Мэриленде мы не могли рекламировать картину по телевидению до 11 вечера. Пришло время новой рейтинговой оценки. Необходимо ввести категорию для фильмов не являющихся порнографией, но несущих долю жестокости и насилия!» Однако лишь в 1990 году был утверждён возрастной рейтинг NC-17 (лица до 17-ти лет допускаются только в сопровождении взрослых) – фактически именно то, что предлагал Ромеро ещё в 1978-м.
Европейская премьера картины состоялась в сентябре 1978 года. Для Италии Дарио Ардженто сделал собственную монтажную версию ленты, вырезав из неё весь чёрный юмор и наложив музыку любимого музыканта – The Goblin. Более того, фильм шёл под названием «Зомби», что внесло некоторую путаницу в дальнейшую историю кино. Так, знаменитая лента Лючио Фульчи «Зомби – пожиратели плоти» прокатывалась с неофициальным названием «Зомби 2» - заявленная итальянским сиквелом «Рассвета», а продолжение самих «Пожирателей плоти» уже официально называлось «Зомби 3». Японцы пошли ещё дальше. Не удовлетворившись видением Ромеро, в телевизионный вариант картины были вмонтированы дополнительные кадры, сообщавшие, что эпидемия зомби была вызвана падением метеорита.
До США «Рассвет мертвецов» добрался лишь в апреле 1979 и навсегда вошёл в анналы киноужаса.
Плоть и кровь
В 1990 году Том Савини решил попробовать свои силы в режиссуре, избрав для полнометражного дебюта «Ночь живых мертвецов». Переснятая в цвете и усиленная более совершенными эффектами, картина растратила своё очарование, оставшись в памяти поклонников жанра лишь благодаря самому Савини и исполнителю главной роли – демонически харизматичному Тони Тодду, прославившемуся два года спустя в образе леденящего душу Кэндимена.
Начало «римейкизации» трилогии было положено, поэтому казалось более чем логичным отметить четвертьвековой юбилей «Рассвета мертвецов» современной версией. Права на картину находились у Ричарда Рубинштейна, неоднократно получавшего предложения о пересъёмке классики. Однако, не доверяющий студийному кинематографу, Рубинштейн всякий раз отвечал отказом, опасаясь излишней коммерциализации конечного результата.
Инициатором проекта выступил продюсер Эрик Ньюман, с детства сходящий с ума по фильмам ужасов. Считая поджанр о зомби несправедливо недооценённым и вдохновлённый успехом таких современных лент о живых мертвецах, как «Обитель зла» и «Шоссе 666», Ньюман загорелся идеей познакомить современную аудиторию с одной из важнейших вех в истории хоррора.
Главной изюминкой римейка должно было стать новое прочтение классического материала. Вопрос был в том, где именно вводить новшества, а что оставить неизменным. Проконсультировавшись с Рубинштейном, Ньюман и присоединившийся к нему Марк Эбрахам, решили сохранить социальный подтекст оригинала, усовершенствовав самих зомби. Дело упиралось в поиск подходящего сценариста, который не заставил себя долго ждать. Джеймс Ганн – автор знаменитых «Тромео и Джульетты» вызвался поработать на проекте, сразив продюсеров великолепным знанием старого фильма.
Ганн предложил сделать зомби ещё более опасными существами, чем это было принято до сих пор. Из неуклюжих неповоротливых тварей, зомби превратились в невероятно быстрых и сильных хищников, каждое столкновение с которыми грозило серьёзной опасностью. Universal Pictures, с самого начала заинтересованная в проекте, дала добро и продюсеры начали просмотр кандидатов на роль постановщика.
Выбор остановился на дебютанте Заке Снайдере, долгое время работавшем в коммерческом и музыкальном видео. Специфический подчерк режиссёра выражался в ярком, ни на что не похожем визуальном стиле, что так требовалось римейку. Ознакомившись со сценарием, Снайдер пришёл к решению делать серьёзный, «взрослый» фильм ужасов без лукавства и намёков на нереальность происходящего.
Главные роли были распределены между Сарой Полли, Вингом Реймзом, Джейком Вебером и Мекхи Файфером. Особенно важным было согласие Полли – актрисы независимого кино, умевшей передавать волевой, бойцовский характер своих героинь и внешне очень похожей на Гэйлин Росс – звезду ромеровской постановки. Вингу Реймзу достался образ крутого копа, воплощать который двадцать пять лет назад довелось Кену Фиори. Однако Джеймс Ганн не ограничился рамками сценария Ромеро и дополнил свою историю новыми персонажами, делавшими события ещё более захватывающими и драматическими. В итоге, вместо четырёх отчаявшихся людей, в схватку с зомби вступило около восьми храбрецов, не считая массы проходных персонажей, погибавших на протяжении картины.
Однако сценарий сценарием, а необходимо было позаботиться и о такой стороне ленты, как грим. Современные технологии позволяли создать сколь угодно огромную армию зомби, однако Снайдер с самого начала отказался от использования компьютерных эффектов. Задача превращения статистов в живых мертвецов легла на плечи дважды лауреата «Оскара» Дэвида Андерсона, в кратчайшие сроки набравшего профессиональную команду помощников.
В работе над дизайном смерти, Андерсон опирался как на существующую реальность (книги по криминалистике и фотографии с мест преступлений), так и на мифологию зомби (из африканского и латиноамериканского фольклора). Основной целью мастера была точная передача физического состояния тела через день, неделю, месяц после смерти. Соблюдая законы природы, было решено прогрессировать и совершенствовать грим по мере действия ленты. И если в начале зомби выглядели лишь бескровными телами, то по прошествии времени, плоть лопалась, гнила и меняла свой цвет.
Весь процесс тления Андерсон разделил на три условных этапа. На первом зомби выглядели очень бледными и были сплошь покрыты кровью, на втором – раны мокли, а кожа лопалась и трескалась, становясь синюшне-зелёной. Третий этап начинался, когда сквозь гниющую ткань просматривался скелет, раны ссыхались, а среди цветов преобладал чёрный.
Как и в случае с «Рассветом-78», на съёмки приглашались все желающие, и порой их наплыв был столь велик, что приходилось привлекать до 50 гримёров, чтобы изуродовать трёхтысячную массовку. Каждому «зомби» была вручена памятная футболка и долларовый гонорар – в традициях Джорджа Ромеро.
Съёмки проходили в заброшенном супермаркете в Торонто, который декораторы превратили в роскошный дворец потребления. Конечно, в фильме не обошлось без практикуемого в современном кино product placement – свои торговые марки в картине согласились засветить Panasonic, Nike и Roots. Названия оставшихся магазинов дизайнеры придумывали самостоятельно, не забыв об отсылках к оригиналу – бутик Gaylen Ross был назван по имени актрисы, игравшей Фран у Ромеро, а Wooley’s Diner напоминал о Вули – герое Джима Баффико.
На небольшие камео продюсеры пригласили создателей старой ленты – Том Савини исполнил роль шерифа, интервью которого смотрят герои фильма, а Кен Фиори стал телепроповедником, которому новый «Рассвет мертвецов» дал второй толчок к продолжению карьеры (сейчас актёр согласился принять участие в фильме "Дом 2000 трупов"). Да и режиссёр Зак Снайдер мелькнул во вступительной хронике в образе спецназовца у Белого Дома.
Сам Ромеро не очень доволен результатом, получившимся у Снайдера, и заявляет о желании снять четвёртый фильм саги. Его название держится в секрете, но поклонники трилогии давно окрестили его «Сумерками мертвецов» (Dusk of the Dead). Сценарий готов и рассказывает о группе людей, оградившихся от спятившего мира стеной с электрическим током, и пытающихся жить так, как будто ничего не произошло. Но однажды провизия заканчивается и кому-то приходится выйти наружу на поиски продовольствия. Ромеро ждёт финансирования и обещает снять фильм сразу после музыкальной комедии «Мёртвый бриллиант» (Diamond Dead), ну а нам остаётся терпеть и гадать, что же мы увидим раньше – «Сумерки мертвецов» или римейк заключительной части трилогии.
