Эпик фейл российского кино. И дело не в самом Василии, а именно что в кино, которое не поняло, что ему с Василием делать. Оно его породило, оно же его и убило.
Фокус в том, что 26-летний Василий Степанов — не артист, он абсолютно кинематографический продукт. Для роли Максима Камерера в «Обитаемом острове» нужно было найти некое гибридное существо, воплощение невероятной красоты, добра, света, категорической инаковости, непохожести на всех остальных. После мучительных попыток отыскать такого артиста в результате был создан именно что конструктор: взят первокурсник театрального Степанов — за рост и неземную улыбку — завит и покрашен в лучезарного блондина, натренирован специалистами и озвучен Максимом Матвеевым. В результате мы получили то, для чего и снимается кино — персонажа. Героя. Сконструированного из разных частей реальности и ожившего на экране. Зритель смотрел и не мог поверить, что он существует. Кинематограф смотрел и не мог поверить, что он это сделал. Так неверие погубило в зачатке рождение Звезды — а после двух «Обитаемых островов» у Василия были все шансы стать Настоящей Звездой. Не обязательно актером, не обязательно талантливым — но звездой, которую любят женщины и капитаны дальнего плавания, которой верят и на которую равняются. Про Василия сочиняли анекдоты, переиначивали шутки, которые раньше рассказывали про Чака Норриса — это ли не киноманское признание? Василий был на обложке КАЖДОГО журнала: от Cosmopolitan до «Обучение и карьера». Василий попал на обложку книг про российских вампиров. Имя «Василий Степанов» стало нарицательным для обозначения нечеловечьей красоты и именно что Типажа на экране. Такому завидуют многие, товарищи.
Что было бы с Василием Степановым, случись всё это с ним в Голливуде? Артиста сразу бы подписали на пять частей франшизы «Обитаемый остров. Сага. Возвращение в Вегас». Купили бы ему особняк в Беверли-Хиллз по соседству с Мелом Гибсоном — чтобы старший товарищ приглядывал. Насильно скрестили с партнершей по площадке. Испуганный Василий между съемками активно бы брал уроки мастерства у разных педагогов и параллельно снимался в драмах про 11 сентября и Ирак. Потом его бы взяли на Тора или Капитана Америку. Еще пять лет Степанов изображал бы героя, а потом познакомился бы со Стивеном Содербергом, написал сценарий «Волшебная улыбка» — это была бы драма, конечно, о нелегкой закулисной жизни экранного супергероя. Параллельно Степанов основал бы свою продюсерскую кампанию и занялся производством крепких драм и геройских комедий с собой в главной роли. Пожил бы, в общем. Вполне возможно, жизнь вертухнулась бы иначе: в середине третьей части «островной» саги Степанов бы запил, начал развлекаться по реабилитационным клиникам, кутить ночь напролет со шлюхами и блэкджеком, попадать после таких марафонов в больницу с грыжей, громко судиться со студией, выпускать баллончики со своей «кровью Тигра» и ездить по стране с шоу «От улыбки станет мир светлей». И тоже пожил бы, пусть и не так прилично — но зато феерично.
Что мы имеем в российской реальности? Василия упекли в театр с криками «дорасти сначала до Гамлета». Учиться играть Степанову, безусловно, было необходимо, но вот без чего он прекрасно обошелся бы — так это без мозготравли. На волне успеха Василий снялся в рекламе колбасы, затем мелькнул в сериале «Страховой случай», затем предсказуемо сыграл мента в картине «Мой парень — ангел», появился в сериале «Поцелуй Сократа» — и на этом всё. Ходят слухи, что Васю задействовал один аргентинский сериал — и это не менее плачевно, чем ментовская кинокарьера. Есть подозрение, что звезда Степанова так и не вспыхнет — просто потому, что таких конструкторов в нашем кино не требуется. Среди олигархов Дэнов, лохов и полицейских нет места простым смертным, не то, что героям. И уж тем более героям с такими чужеродными лицами, чьей улыбке завидуют бобры, а лимоны остро чувствуют свою бессмысленность.
